Dosztojevszkij, Fjodor Mihajlovics: Sztyepancsikovo és lakói (oroszul); Q 2893

- 9 я такой крикса и вот сейчас на человека моего кричал. Он хоть каналья естественнейшая; Гришка-то мой, да за это-то я его и люблю, подлеца. Чувствительность сердечная погубила меня - откровенно скажу, а во всем этом Фомка один виноват. Погубит он меня, присягну, что погубит. Вот теперь два часа на солнце по его милости жарюсь. Что бы вы думали, сегодня из-за чего опять поднялась история? Завтра Ильи-пророка: Илюша, сынок-то дядюшкин, имянинник,было думал и день у них провести, и пообедать там, и игрушку столичную выписал: немец на пружинах у своем невесты ручку целует, а та слезу платком вытирает - превосходная вещь. Теперь уж не подарю, морген-фри. Вот у меня в коляске лежит и нос у немца отбит, назад везу. Егор-то Ильич и сам бы не прочь в такой день погулять и попраздновать, да Фомка претит: "Зачем, дескать, начали заниматься Илюшей? На меня,стало быть»внимания не обращают теперь... Так вот нет же, говорит, я тоже в этот день имянинник". Что ж бы вы думали? Ведь они теперь на цыпочках ходят, да шепчутся, поздравлять или нет. Тьфу ты пропасть /позвякивают колокольчики, запрягли лошадей/. Да ты, батюшка,слушаешь аль нет? СЕРГЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.- Помилуйте, слушаю, с особенным удовольствием слушаю. Вы так.

..оригинально выражаетесь, что я даже готов записать ваши слова. БАХЧЕЕЗ.- То есть как это, батюшка, записать? СЕРГЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.- Впрочем, я, может быть, и не запишу. .. это я так.