Budapest Régiségei 17. (1956)

TANULMÁNYOK - Nagy Tibor: Héraklész bronzszobrocskája Óbudáról 9-44

впрочем, совсем индивидуальна и поэтому непригодна для такой цели), ни тип переработанной копировщиком головы, а указывающую на руку талантливого художника обработку обнаженного мускулистого тела героя, о котором можно законно предположить, что оно относительно правдиво отражает свойства подлинника. Снимки с сепвёльдьской статуэтки даны на иллюстрациях №№'13—15., 17 Виды спереди и сзади показывают выработку поверхности мускулистого тела, подчеркнутые, но зато сливающиеся тонкими переходами в мелкие формы, слабо выпуклую и отделенную двумя горизонтальными морщинами от груди брюшную часть, небольшие круглые и овальные пучки мышц под поднятой правой рукой, которые, хотя и хорошо заметны и в отдельности, не ограничены друг от друга резкими линиями а связываются мягко моделированными переходами. На задней стороне характерна проходящая по всей спине от шеи до ягодиц глубокая морщина в виде дуги, из которой под мускулистой левой лопаткой ответвляется влево небольшая морщинка. Богаче всего моделирована мускулатура повернутой влево и приподнятой верхней части туловища и также и правая сторона спины, следующая положению правой руки. В бедренной части над небольшим пучком мышц виден большой овальный пучок, над ним же, на правой лопатке — небольшие, овально выпуклые мышцы. Почти точной аналогией выделки нашей статуэтки мы считаем торс сатира, преобразованный из статуи Геракла'в Уффици. Несмотря на различия размеров и материала, поразительны сходство деталей флорентийского торса с моделированием грудной и спинной частей сепвёльдьской статуэтки. Сопоставленные на иллюстрациях №№ 15—18 снимки наглядно показывают сходство. Мы здесь указываем лишь на то, что при обеих статуях идентично не только расчленение мускулатуры верхней части мощного туловища на различного размера кругло-овальные пучки, но — несмотря на различный материал — также и слияние отдельных форм и -*• говоря словами Амелунга о флорентинском торсе сатира — беспокойная подвижность, превосходящая классические античные размеры, с которой моделирующая рука уже не могла полностью справиться. Амелунг и более поздняя литература сличили флорентийский торс сатира с фигурой Гиганта на рельефе «Гигантомахия» пергамонского большого алтаря и решили, что торс одновременен с рельефами и является работой мастера более высокого качества, чем рельефы. Во время Амелунга предположение о происхождении крупного алтарного фриза казалось утвердившимся, однако в новой литературе оно довольно оспоримо. Взвешивая выдвинутые в ходе дискуссии аргументы, мы считаем, чтотвыполнение работы таких крупных размеров ребовало длительного времени даже во дворе пергамонского князя, располагавшего необходимыми материальными средствами и художниками. Начало работ несомненно относится к последним десятилетиям царствования Аттала I (247-197). Однако внешний фриз, представляющий собой самый монументальный памятник победы в ту эпоху, мог быть завершен лишь во время царствования Эвмена II (197—159). Следовательно мы не допустим большую ошибку, если будем датировать подлинник флорентийского торса, сродного с Гигантами внешнего фриза алтаря, и примыкающего к торсу сепвёльдьского Геракла — годами около 200 г. до н. э. Из пергамонских скульпторов бронз этой эпохи нам известны имена Фиромаха, Стратоника, Изигона и Антигона. Их автентичные произведения еще не определены из весьма скудного материала скульптурных памятников. Следовательно среди пергамонских памятников сегодня еще нельзя точно определить подлинник ни флорентийского торса ни сепвёльдьской статуэтки. Можно считать весьма вероятным, что предполагаемый образец сепвёльдьской статуи — группа с Гераклом, которая должна была состоять членом многосценного цикла изображений Геракла, — существовал в начале II столетия до н. э. среди пергамонских статуй. Этот окончательный вывод наших размышлений можно подтвердить и с другой стороны, именно анализом сцены с Гераклом и Гипполитой на саркофагах эпохи Антонина. Уже давно заметили, что сцена с Гераклом и Гипполитой на саркофагах, входящих в группу II. 2. Роберта, повторяется в идентичной композиции и на оборотной стороне монет Постума (258—268), носящих надпись Herculi invicto. Из этого совпадения был сделан правильный вывод, что изображение приключения с амазонками на саркофагах можно в конечном итоге свести к какой-либо группе статуй. Заметили и то, что на саркофагах и монетах безжизненно лежащая под ногами героя королева амазонок изображена в положении «умершей амазонки» неаполитанского музея. Однако, исследователи забыли из вышеизложенного сделать напрашивающийся вывод относительно образца саркофагных сцен Геракла и Гипполиты. Ввиду того, что, с одной стороны, оригинальные бронзовые статуи-образцы неаполитанской «мертвой амазонки» и примыкающих к ней памятников принадлежали к скульптурной группе, сооруженной Атталом I в 200 году до н. э. у южной стены 41